Russian Federation
UDK 343.82 Тюремный режим. Тюремное управление
The article reveals the main difficulties arising in the implementation of the principle of rational use of coercive measures and means of correction in the process of execution of a sentence in the form of imprisonment in Russia. With the help of the analysis of the main provisions of the penal enforcement legislation, official statistics, court decisions and the works of penitentiary scientists, the author’s opinion on the issues of improving the norms of the law and optimizing law enforcement practice is formulated. It is proved that the effective implementation of the principle of rational use of coercive measures will be ensured by the legislative imputation of the duty of photo and video recording of the fact of violations committed by convicts to employees of places of deprivation of liberty. The conclusion is made about the redundancy of the legislative definition of «basic» in relation to the characteristics of the means of correction of convicts. Reasoned and justified the expediency of establishing an open list of means of correction of convicts.
deprivation of liberty, means of correction, system of social elevators, offenses, convicts, economy of repression
Одним из наиболее суровых уголовных наказаний, исполняемых в современной Рос- сии, является лишение свободы, ограничивающее целый спектр прав и свобод осужден- ного лица. Наибольшее количество норм Особенной части Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (УИК РФ) посвящено порядку и особенностям его отбы- вания, поскольку в отличие от иных санкций лишение свободы не просто корректирует, а полностью меняет весь образ жизни осужденного. Высокие темпы назначения данного на- казания (за 2022 г. число лиц, приговоренных к лишению свободы составило 167 165 чел., или 29 % от общего числа осужденных, к АППГ – 28 %1) свидетельствуют о его мас- штабности и наряду с серьезным репрессивно-карательным потенциалом и высокими рисками злоупотреблений со стороны администрации исправительных учреждений обусловливают значимость всестороннего анализа основных начал, применяемых в процессе его отбывания. Современное состояние пенитенциарной системы требует обратить внимание на исследование такого специального принципа, характерного исключительно для от- расли уголовно-исполнительного права, как принцип рационального применения мер принуждения и средств исправления. В нем в концентрированном виде отражаются уникальные, свойственные только указанной отрасли права черты. Невзирая на то что во многих доктринальных источниках данный принцип рассматривается как структур- ный элемент принципа дифференциации и индивидуализации [1, с. 16; 2, с. 25], следует разделить точку зрения законодателя, выделившего его в качестве самостоятельного. Подобная конкретизация заставляет правоприменителя более тщательно подходить к вопросам исполнения выбранной судом санкции. Данный принцип распространяется на очень широкий круг общественных отношений и из соображений удобства требует более детализированного рассмотрения каждой из его составляющих.
-
Под рациональным применением мер принуждения в рамках института исполне- ния лишения свободы понимается реализация разумного подхода к использованию имеющегося арсенала мер принуждения в зависимости от индивидуальных характе- ристик лица, отбывающего наказание в исправительном учреждении. Как представ- ляется, одна из главных целей конкретизации данного принципа связана с демонстра- цией ухода от идеи наказания как возмездия за содеянное. Любое принудительное воздействие должно быть реализовано в разумных границах, минимально достаточ- ных для исправления.
В данном аспекте стоит упомянуть о многократно изложенном в трудах ученых, включая пенитенциаристов, принципе экономии принуждения [3, с. 31; 4, с. 9; 5, с. 40]. С уверенностью можно констатировать, что содержательное наполнение данных прин- ципов неодинаково. Экономия принуждения является частным случаем более расти- ражированного в уголовном праве принципа экономии репрессии, предполагающего достижение возможности исправления осужденных меньшими уголовно-правовыми средствами (например, назначением наказаний, не предусматривающих изоляцию от общества). Идея экономии активно развивается в нормах российского уголовного за- кона и в юридической практике, однако в смысловой части разнится с исследуемым принципом. Рациональный (от греч. – основанный на разуме) подход на деле совсем не тождественен экономичному.
В частности, экономия – это только один из элементов рационального применения мер принуждения, который не ограничивается требованиями минимальности репрес- сии, а также подразумевает их достаточность и соразмерность. С психологических и этимологических позиций принуждение представляет собой один из способов подавле- ния конфликта. Если в уголовно-правовом срезе речь идет о конфликте, сложившемся между государством и преступником на почве нарушения требований уголовного закона, то в уголовно-исполнительном конфликт возникает между государством и осужденным по вопросу обеспечения и соблюдения механизмов отбывания наказания. Для каждо- го из имеющихся видов уголовных наказаний характерен собственный набор средств принуждения, установленный законодателем. Применительно к лишению свободы ра- циональность такого принуждения предполагает целый спектр составляющих, вклю- чающих в себя реализуемые в разумных и достаточных границах требования режима, меры безопасности, меры дисциплинарной и уголовной ответственности и т. д.
Важная содержательная сторона изучаемого принципа – привлечение «провинив- шегося» осужденного к ответственности при максимальном учете обстоятельств содеянного. Особенности такого привлечения освещены целым комплексом статей УИК РФ (например, ст. 29, 46, 58, 102, 115, 136).
В затронутом аспекте целесообразно остановиться на изучении вопроса о рацио- нальности применения указанных мер. О неудовлетворительном состоянии в данной сфере свидетельствуют федеральные статистические данные. Так, за истекший 2022 г. высший надзорный орган Российской Федерации признал незаконными около 500 фак- тов помещения осужденных в штрафной изолятор и отменил почти 2000 наложенных на лишенных свободы взысканий1. На фоне неутешительной статистики Генеральный прокурор РФ И. В. Краснов отметил, что уголовно-исполнительную систему РФ «про- должает лихорадить», что непосредственно отражает практика прокурорского надзора в исправительных учреждениях2.
На глобальный характер заявленной проблемы также указывают результаты мони- торинга соблюдения прав человека в местах лишения свободы, проведенного круп- нейшей организацией социологических исследований «Левада-Центр» совместно с благотворительным фондом помощи осужденным и их семьям. В частности, один из блоков вопросов был посвящен неоправданному применению принуждения со стороны администрации исправительных учреждений3.
Об игнорировании рациональности в применении сотрудниками мест лишения сво- боды мер принуждения свидетельствуют также примеры из современной практики российских судов. В частности, проведенный анализ позволил встретить следующие формулировки, содержащиеся в исках осужденных: «администрацией учреждения на него произвольно налагались взыскания»4, «взыскания сфабрикованы администрацией учреждения»5, «имеющееся у К. взыскание было наложено на него необоснованно»6 и т. д. При этом о нерациональности говорят следующие ключевые фразы, используе- мые в судебных решениях: «по надуманным основаниям, без постановки осужденного в известность, без учета устных пояснений осужденного, при отсутствии объективных доказательств, с учетом недостоверной информации и т. д.». Примечательно, что од- ним из судебных актов было отменено 25 решений о применении к осужденному мер взыскания7.
Сложившуюся ситуацию усугубляет и специфика российской пенитенциарной си- стемы, частично обусловленная ее закрытым характером. Необходимость обеспече- ния условий изоляции сопровождается формированием в местах лишения свободы особого микроклимата, с высокой латентностью различных правонарушений, включая несоблюдение принципа рационального применения мер принуждения.
Не менее острой представляется проблема, возникающая при доказывании осужден- ными фактов необоснованности наложения той или иной меры принуждения. Примером этого является апелляционное постановление Верховного Суда Республики Алтай от 8 сентября 2020 г. по делу № 22-765/2020. В соответствии с поданной осужденным к ли- шению свободы Тойлуг-оола-А. П. жалобой наложенное на него взыскание в виде уст- ного выговора (за нарушение формы одежды) было вынесено необоснованно. Как было отмечено адвокатом осужденного, вынесенное взыскание не было подтверждено фото- видеофиксацией, и в результате суд оставил жалобу осужденного без удовлетворения1.
Пристальное внимание к вопросам принципа рационального применения мер при- нуждения было приковано в связи с непростой эпидемиологической ситуацией в стране, сложившейся на фоне эпидемии коронавирусной инфекции COVID-19, когда изолирован- ные по своей сущности исправительные учреждения фактически подверглись полной изоляции от внешнего мира в целях недопущения волны заражения среди осужден- ных и персонала. Вынужденные условия ужесточения режима не только сказались на деятельности учреждений ФСИН России, но и в определенной степени содействовали активизации поиска новых способов связи с социумом. Например, в разгар карантина, в июле 2020 г. в Республике Саха (Якутия) посредством использования возможностей видеоконференцсвязи был организован совместный прием между руководством ФСИН России и осужденными из нескольких колоний. В ходе мероприятия лицам, отбывающим лишение свободы, были даны ответы на интересующие вопросы, разъяснен порядок обращения в случае нарушения прав и свобод2. Однако говорить о повсеместном рас- пространении подобных мер не представляется возможным.
Вместе с тем важность и значимость контроля за реализацией принципа рациональ- ного применения мер принуждения не вызывает сомнений. Анализ рассмотренных су- дебных решений позволяет утверждать то, что нередко нерационально наложенные взыскания могут нарушать права и законные интересы осужденных и непосредственно тормозить механизмы улучшения их положения. Например, немало примеров из судеб- ной практики связано с отказами в применении условно-досрочного освобождения, в переводе на более мягкий вид режима, а также в замене наказания более мягким имен- но по причине наличия взысканий, которые, по мнению осужденных, были наложены безосновательно3.
Изменить ситуацию, на наш взгляд, позволит вменение сотрудникам исправитель- ных учреждений обязанности фото-, видеофиксации факта совершенных осужденны- ми нарушений. На фоне активного внедрения средств автоматизации в деятельность органов и учреждений, исполняющих уголовные наказания, данное решение будет носить резонный характер. Как справедливо отмечает А. А. Потапов, технические сред- ства фото-, видеофиксации выступают «беспристрастным свидетелем» совершаемых нарушений, а также средством, с помощью которого подтверждается правомерность действий одной из сторон (осужденного либо администрации) [6, с. 169].
Практика показывает, что благодаря применению средств фотографирования и ви- деозаписи (включая видеорегистраторы) как сотрудники силовых ведомств, так и над- зирающие за ними органы могут непредвзято оценить картину произошедших событий [7, с. 149]. Дополнительный, положительный эффект от предложенной меры сводится к усилению дисциплинированности сотрудников исправительных учреждений.
Осознавая колоссальную практическую и правовую «полезность» видеорегистрато- ров, еще в 2018 г. Генеральная прокуратура РФ предлагала на уровне закона обязать сотрудников ФСИН России применять их в процессе исполнения наказания, когда ос- новным поводом для такого решения стало резонансное дело в одной из колоний Ярос- лавской области1. Данное предложение было направлено в законодательные органы, однако так и не было реализовано.
Безусловно, в правовом аспекте использование в исправительных учреждениях тех- нических средств надзора и контроля оценивается как право администрации учрежде- ния (ч. 1 ст. 83 УИК РФ). Единственным выходом, позволяющим обеспечить надежную реализацию принципа рационального применения мер принуждения в местах лишения свободы, видится дополнение ст. 115 УИК РФ «Меры взыскания, применяемые к осу- жденным к лишению свободы» частью 1.1 следующего содержания: «Обязательным условием применения к осужденным мер взыскания является подтверждение факта нарушения установленного порядка отбывания наказания материалами фотосьемки или видеозаписи». Полагаем, что предложенные изменения в действующий закон позволят оптимизировать практику применения мер взыскания, сделают ее более справедливой и объективной, снизят число выявляемых нарушений в данной сфере.
-
Рациональное применение средств исправления означает необходимое, «в до- статочных границах» использование обоснованных инструментов исправительного воз- действия на лиц, отбывающих лишение свободы. Бесспорно, разумный подход должен превалировать в отношении не только используемых мер принудительного воздействия, но и избираемых способов исправительного воздействия. Их исчерпывающий перечень содержится в ч. 2 ст. 9 УИК РФ.
В данном ключе стоит обратить внимание на частные проблемы, возникающие в за- тронутой сфере. Одним из условий, необходимых для того, чтобы принцип эффектив- но функционировал, выступает его согласованность с иными нормами действующего закона. Так, правоприменитель, установив требование рационального, разумного ис- пользования исправительных средств, использует при их регламентации в рамках ч. 2 ст. 9 УИК РФ определение «основные». Такой законодательный ход не совсем понятен. Следуя данной логике, наряду с основными должны наличествовать также неосновные, второстепенные средства исправления, которые не установлены в законе.
Процесс исправления, законодательная дефиниция которого содержится в ч. 1 ст. 9 УИК РФ, не ограничивается перечисленными в ч. 2 ст. 9 УИК РФ средствами, ведь до- стичь результата в виде исправления возможно только посредством использования сложного комплекса способов и мер, в связи с чем не совсем корректно говорить о его основных и неосновных средствах. Например, наряду с изложенными в ст. 9 УИК РФ, выделяются также такие средства, как социальная работа, медицинская помощь, юри- дическая помощь и ряд других [8, с. 33].
Термин «основные» некоторым образом дезориентирует правоприменителя и застав- ляет сосредоточиться исключительно на законодательно поименованных средствах, в то время как иные механизмы привития уважительного отношения к обществу, вос- принимаемые практиками как неосновные, или необязательные, могут оказаться более результативными. Например, не обозначенная в тексте ч. 2 ст. 9 УИК РФ психологиче- ская работа нередко имеет более серьезное значение, чем, например, общественное воздействие. На противоречивость данной нормы также указал и С. А. Ветошкин, отме- тивший необоснованность установления общего образования как средства исправле- ния наряду с игнорированием профессионального образования и профессионального обучения [9, с. 8].
Целесообразно полагать, что каждое из исправительных средств носит равнознач- ный характер и в современных условиях трудно предположить, какие из них будут иметь определяющий характер для конкретного осужденного, на основании чего видится не- разумным: во-первых, установление исчерпывающего, закрытого перечня средств ис- правления; во-вторых, применение к ним термина «основные».
Таким образом, норма, содержащаяся в ч. 2 ст. 9 УИК РФ, входит в непосредствен- ное противоречие с рассматриваемым принципом рационального применения средств исправления и нуждается в корректировке в части законодательного исключения из нее определения «основные», а также указания на открытость перечня таких средств. Предложенные изменения будут способствовать более эффективному использованию потенциала исследуемого принципа.Обобщая рассмотренное, необходимо отметить следующее.Реализация специальных принципов уголовно-исполнительного права в отношении наказания в виде лишения свободы носит непоследовательный характер и нуждается в оптимизации. Во-первых, обеспечить эффективное применение принципа рационального применения мер принуждения, а также снизить нагрузку на судебный аппарат в части обжалования наложенных взысканий позволит законодательное вменение обязанно- сти администрации мест лишения свободы фото-, видеофиксации факта совершения нарушения осужденным. Во-вторых, существенно препятствует применению принципа рационального применения средств исправления и нуждается в устранении в действу- ющем законе исчерпывающего перечня средств исправления.
1. Zubkov, A. I. (ed.) 2005, Penal enforcement law of Russia: theory, legislation, international standards, domestic practice of the late XIX - early XXI centuries: textbook, 3rd edn, Norma, Moscow.
2. Zubarev, S. M. 2010, Penal Enforcement Law: Lecture Notes, 4th edn, Higher Education, Moscow.
3. Utkin, V. A. 2022, ‘Rationality of coercion as a principle of legal regulation of the execution of deprivation of liberty’, Penitentiary Science, iss. 1(57), pp. 29-36.
4. Kislicin, M. K. (ed.) 2001, Penal Enforcement Law of the Russian Federation, Infra-M, Moscow.
5. Seliverstov, V. I. (ed.) 2016, The general part of the new Penal Enforcement Code of the Russian Federation: results of theoretical modeling, Jurisprudence, Moscow.
6. Potapov, A. A. 2019, ‘Means of video recording as an effective way to implement the prosecutor’s supervision of the FPS’, A young scientist, iss. 34(272), pp. 167-170.
7. Giljazov, R. R. 2020, ‘About the practice of using video recorders by police officers when fixing offenses’, Legislation and law, iss. 9, pp. 148-150.
8. Golodov, P. V. 2016, ‘Means of correction of convicts: problems of classification and legal regulation’, Bulletin of the Institute: crime, punishment, correction, iss. 2(34), pp. 30-34.
9. Vetoshkin, S. A. 2020, ‘The main means of correction of convicts in the Russian penal enforcement legislation’, Vedomosti of the Penitentiary System, iss. 7(218), pp. 4-12.
