Ryazan', Russian Federation
UDK 343.848 Опекунский надзор за отбывшими наказание
UDK 364.04 Методы и виды оказания социальной помощи
When considering various aspects of the re-socialization of convicts, its inadequate theoretical elaboration and insufficient focus on post-penitentiary prevention of the commission of new crimes were established. The article reveals numerous shortcomings of criminal, penal enforcement and other legislation regulating the institution of resocialization of convicts. It is concluded that even with the participation of the court deciding on the early release of a convicted person from serving imprisonment (parole, release from punishment due to a serious illness of the convicted person or replacement of the unserved part of the deprivation of liberty with a milder type of punishment), post- penitentiary issues are not sufficiently taken into account. The article substantiates the provision that when making such a decision, the court should take into account the possibility (not) of achieving the goals of penal enforcement legislation, the forecast of post-penitentiary behavior of a person, the likelihood of committing a new crime or other offense, as well as the need to provide him with appropriate assistance.
re-socialization of convicts, prevention of the commission of new crimes, parole, release from punishment due to a serious illness of the convict, probation, post- penitentiary control, assistance to released persons
Ресоциализация осужденных представляет собой межотраслевой правовой инсти- тут, который активно изучается в юридической литературе [1–3]. Законодатель закре- пил в некоторых случаях единый подход к его содержанию, изложенный в ст. 5 Феде- рального закона «О пробации в Российской Федерации» и ст. 25 Федерального зако- на «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации», когда для успешной реинтеграции в общество бывших осужденных, находившихся в условиях изоляции от общества, необходимо применять соответствующий комплекс мер со стороны субъектов профилактики правонарушений. Налицо профилактический потенциал данного правового института, для реализации которого наряду с помощью освободившимся лицам необходимо осуществлять контроль за их поведением, иметь законодательно предусмотренные рычаги воздействия на них и пр.
В то же время термин «ресоциализация» не используется во многих других норма- тивных правовых актах, в той или иной степени ориентированных на предупреждение преступлений и иных правонарушений: в Уголовном кодексе Российской Федерации (УК РФ), Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации (УИК РФ), Уголовно- процессуальном кодексе Российской Федерации (УПК РФ), Кодексе Российской Федера- ции об административных правонарушениях (КоАП РФ), Федеральном законе «Об осно- вах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», Федеральном законе «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы» и др. Получается, что как будто рассматриваемый правовой институт не имеет значения при назначении и исполнении наказания, досрочном осво- бождении от его отбывания, на любых стадиях уголовного судопроизводства, включая стадию исполнения приговора, при предупреждении административных и других нару- шений и т. п. Это свидетельствует об отсутствии в законодательстве единого подхода к ресоциализации осужденных, несмотря на то что на практике этим занимаются как соответствующие государственные органы (учреждения и органы уголовно-исполни- тельной системы (УИС), региональные власти и др.), так и негосударственные органи- зации (например, религиозные или волонтерские).
В юридической литературе данный правовой институт рассматривается в узком и широком смысле. Так, если в узком смысле ресоциализация – это процесс адаптации (привыкания) освободившихся лиц к правопослушной жизни в обществе, трудового и бытового устройства, восстановления утраченных социальных связей, в том числе в контексте их исправления, после нахождения в условиях изоляции [4–6], то широкий смысл подразумевает также профилактическое значение ресоциализации в контексте предупреждения преступлений и иных правонарушений [7–9, с. 317–319; 10, с. 17–21].
Рассматривая институт ресоциализации в широком смысле (здесь и далее), нельзя не отметить важнейшее значение Федерального закона «О пробации в Российской Фе- дерации», целями которого являются коррекция социального поведения, ресоциализа- ция, социальная адаптация и социальная реабилитация лиц, в отношении которых при- меняется пробация, предупреждение совершения ими новых преступлений (ч. 1 ст. 4) [11, с. 80–90; 12, с. 230–236]. В этом случае ресоциализация лиц, в отношении которых применяется пробация, как и предупреждение совершения ими новых преступлений, прямо взаимосвязаны и вряд ли могут рассматриваться отдельно друг от друга.
Представляется, что Федеральный закон «О пробации в Российской Федерации», выступивший в роли модельного закона, создающий общую систему пробации как со- вокупности мер, направленных на оказание помощи лицам, отбывающим (отбывшим) уголовные наказания и оказавшимся в трудной жизненной ситуации [13, с. 12–13], в части регулирования ресоциализации привел к некоему общему знаменателю и образовал об- щую основу для многочисленных аспектов реализации данного института как на феде- ральном, так и на региональном уровне (с учетом их специфики [14, с. 122–131]). Так, на региональном уровне в ряде субъектов РФ (Ленинградской, Тамбовской областях, Ре- спублике Башкортостан и др.) уже были приняты соответствующие акты, в той или иной степени имеющие отношение к рассматриваемому правовому институту. Указанные и иные документы и (или) региональная практика ресоциализации лиц, освобожденных из исправительных учреждений (ИУ), в той или иной степени будут в ближайшее время корректироваться с учетом положений Федерального закона «О пробации в Российской Федерации».
Между тем институт ресоциализации можно разделить, по крайней мере, на два этапа [15, с. 190; 16] (их названия условные): подготовительный (в период отбывания наказания в виде лишения свободы) и окончательный (после освобождения из условий изоляции). Это требует внимания к вопросам принятия решения об освобождении осу- жденных из ИУ, их подготовке к этому, а также к организационно-правовым аспектам постпенитенциарной помощи и контроля за поведением этих лиц. В то же время любые взаимоотношения между субъектами должны содержать взаимные права и обязанно- сти, которые теоретически должны корреспондировать друг другу.
Наличие взаимных прав и обязанностей на этапах ресоциализации требуется и между соответствующими субъектами ресоциализации и лицами, в отношении которых приме- няются так называемые ресоциализирующие мероприятия (которые частично совпада- ют, но не тождественны пробационным мероприятиям). При этом постпенитенциарный контроль и помощь лицам, освобожденным из ИУ, как составная часть предмета уго- ловно-исполнительного права [17, с. 91–96; 18, с. 31–33] также должны включать в себя взаимный набор прав и обязанностей учреждений и органов, исполняющих наказания, иных государственных органов, включая субъектов пробации, религиозных и иных об- щественных организаций, осужденных, их родственников и других лиц.
Между тем в теории уголовно-исполнительного права и законодательстве в целом преобладает другой подход, когда у лиц, в отношении которых осуществляются ресо- циализирующие мероприятия, в основном имеются лишь права, а у субъектов ресоци- ализации – преимущественно обязанности. Подобный перекос правового положения у разных участников ресоциализации может способствовать формированию у лиц, в отношении которых она применяется, ощущение некоего иждивенческого отноше- ния к соответствующим государственным и негосударственным субъектам, что вряд ли будет способствовать формированию у них правопослушного поведения, а также эффективному достижению как целей уголовно-исполнительного законодательства в виде исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений (ч. 1 ст. 1 УИК РФ), так и целей пробации в виде коррекции социального поведения, ре- социализации, социальной адаптации и социальной реабилитации лиц, в отношении которых применяется пробация, предупреждения совершения ими новых преступлений (ч. 1 ст. 4 Федерального закона «О пробации в Российской Федерации»). В этом контек- сте представляется, что у лиц, в отношении которых применяются ресоциализирующие мероприятия, должны быть обязанности по соблюдению не только законодательства в целом, но и соответствующих правил в рамках ресоциализации. Логично ввести в отно- шении них ответственность, например, в виде снижения объема оказываемой помощи, усиления контроля за их поведением, вплоть до прекращения проведения ресоциали- зирующих мероприятий. Особенно актуальным данный подход является при досрочном освобождении от отбывания наказания, ведь такое решение принимается государствен- ным органом: судом, Президентом РФ при помиловании осужденного или Государствен- ной Думой РФ при издании акта об амнистии (далее нами будут рассматриваться виды досрочного освобождения, разрешаемые судом, в первую очередь условно-досрочное освобождение, освобождение от наказания в связи с тяжелой болезнью осужденного или замена неотбытой части лишения свободы более мягким видом наказания). Под- разумевается, что при принятии такого решения суд должен учитывать возможность (не) достижения целей уголовно-исполнительного законодательства, включая прогноз постпенитенциарного поведения лица, необходимости оказания ему соответствующей помощи и вероятного совершения нового преступления или иного правонарушения. Рассмотрим эти вопросы более подробно.
При условно-досрочном освобождении от отбывания наказания основным является вопрос об оценке исправления лица, что закреплено в ст. 79 УК РФ. При этом законода- тель сразу акцентирует внимание суда на прогнозе его поведения после отбытия нака- зания, но критерии принятия решения об этом виде досрочного освобождения имеют отношение только ко времени отбывания наказания, то есть периоду, предшествующе- му судебному заседанию. Так, по ч. 1 ст. 79 УК РФ лицо подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нужда- ется в полном отбывании назначенного судом наказания (исправление наступит позд- нее, после его освобождения из учреждения), а в соответствии с ч. 1, 2, 4.1 ст. 79 УК РФ к критериям принятия данного решения отнесены: поведение осужденного; его отно- шение к учебе и труду, в том числе имеющиеся поощрения и взыскания; отношение к совершенному деянию (хотя в ч. 1 ст. 175 УИК РФ говорится о раскаянии в совершенном деянии); возмещение вреда (полностью или частично), причиненного преступлением; фактическое отбытие осужденным определенной части срока наказания; применение принудительных мер медицинского характера и отношение к лечению (в отношении осужденного, страдающего расстройством сексуального предпочтения (педофилией), не исключающим вменяемости, и совершившего в возрасте старше восемнадцати лет преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, не достиг- шего четырнадцатилетнего возраста) и пр.
В указанных нормах, регулирующих институт условно-досрочного освобождения, ничего не говорится по поводу условий осуществления постпенитенциарной помощи или контроля за поведением освобожденного лица, за исключением упоминания в ч. 6 ст. 79 УК РФ о том, что контроль за поведением лица, освобожденного условно- досрочно, осуществляется уполномоченным на то специализированным государствен- ным органом. Такая задача, согласно ст. 3 Положения о Федеральной службе исполнения наказаний (утверждено указом Президента РФ от 13 октября 2004 г. № 1314), возложена на ФСИН России, которая осуществляет контроль за поведением лиц, освобожденных условно-досрочно от отбывания наказания.
На практике судьи в ряде случаев при принятии решения об условно-досрочном освобождении осужденного требуют справки или иные документы, касающиеся пост- пенитенциарных вопросов: предоставления ему жилья у родственников или наличия такового в собственности, возможности легального трудоустройства и т. п. Между тем вызывает недоумение попустительское отношение законодателя к оценке последую- щего поведения такого лица. Тем более это очевидно, когда суд не обязан отменить условно-досрочное освобождение по ч. 7 ст. 79 УК РФ, если даже в течение оставшей- ся неотбытой части наказания лицо совершит преступление по неосторожности либо умышленное преступление небольшой или средней тяжести, а также нарушение обще- ственного порядка, за которое на него было наложено административное взыскание, или злостно уклонится от исполнения обязанностей, возложенных на него судом при применении условно-досрочного освобождения, а равно от назначенных судом при- нудительных мер медицинского характера. Получается, что, несмотря на отсутствие в постпенитенциарный период доказательств исправления лица (как это изначально предусмотрено в ч. 1 ст. 79 УК РФ), даже совершение преступления не является безус- ловным основанием для отмены его условно-досрочного освобождения. Это не только снижает профилактическое значение института условно-досрочного освобождения, но и может приводить к безответственному отношению лиц к своему постпенитенциарному поведению и в целом к их безнаказанности.
Сложно говорить о наличии надлежащей организационно-правовой основы взаи- моотношений соответствующих субъектов с набором взаимных прав и обязанностей с условно-досрочно освобожденным лицом, в том числе в контексте его ресоциализации. Получается, что в законодательстве и на практике отсутствуют надлежащие механизмы, ориентирующие освобожденное указанным образом лицо вести себя правопослушно. При этом уголовно-исполнительным инспекциям и иным государственным органам в той или иной степени вменено в обязанность осуществлять постпенитенциарный контроль и поддержку таких лиц, которые фактически могут ощущать свою вседозволенность из-за имеющихся недостатков законодательства. В случае, когда государственным ор- ганам сложно соответствующим образом действовать в отношении условно-досрочно освобожденных лиц (даже под угрозой возвращения в ИУ), ситуация с лицами, осво- божденными по окончании срока наказания, объективно будет еще более сложная.
Несколько иное положение имеет место в отношении замены неотбытой части на- казания более мягким видом наказания, хотя критерии принятия решения об этом виде досрочного освобождения имеют отношение только ко времени отбывания наказания, то есть периоду, предшествующему судебному заседанию, и в целом по ст. 80 УК РФ аналогичны условно-досрочному освобождению. В то же время замена неотбытой ча- сти наказания более мягким также фактически осуществляется без оценки степени исправления осужденного, и вопросы постпенитенциарного контроля зависят от того, какой вид наказания после замены лишения свободы в итоге он будет отбывать. В этом случае уголовно-исполнительные инспекции в соответствии с уголовно-исполнитель- ным законодательством (УИК РФ, приказ Минюста России от 11 октября 2010 г. № 258
«Об утверждении Инструкции по организации исполнения наказания в виде ограничения свободы», приказ Минюста России от 20 мая 2009 г. № 142 «Об утверждении Инструк- ции по организации исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера без изоляции от общества» и пр.) будут контролировать поведение осужденного с учетом условий исполнения и отбывания соответствующего наказания (например, обязатель- ных или исправительных работ), а также правоограничений, имеющихся у последних. Очевидно, что в целом инспекции ориентированы уголовно-исполнительным законо- дательством на осуществление контроля за поведением осужденных, а не помощи в их ресоциализации.
Кардинально иная ситуация с освобождением от отбывания лишения свободы в связи с болезнью осужденного по ч. 1, 2 ст. 81 УК РФ. Суд при принятии указанного решения не учитывает ни степень исправления осужденных, ни потенциальную возможность совершения этим лицом нового преступления после своего освобождения, опираясь только на сведения о его здоровье (что критикуется исследователями [19, с. 269–270; 20, с. 53–57; 21, с. 104–108]). Безусловно, суд не учитывает многочисленные постпе- нитенциарные вопросы, не оценивает возможность успешной ресоциализации таких лиц после их освобождения из ИУ (хотя в юридической литературе также приводят- ся примеры о необходимости получения согласия близких лиц или родственников на уход за тяжелобольным осужденным [22, с. 5–9; 23, с. 192–197]). Кроме того, возникает парадоксальная ситуация – при установлении у осужденного тяжелого психического расстройства по ч. 1 ст. 81 УК РФ суд должен его освободить от отбывания наказания без обязанности наложения постпенитенциарного контроля и помощи (имеется лишь право суда назначить ему принудительные меры медицинского характера). Получается, что такое лицо может остаться фактически полностью бесконтрольным, не говоря уже об оказании ему помощи в ресоциализации. Это является особенно странным с уче- том того, что именно из-за наличия тяжелого психического расстройства лица нередко совершают преступления [24–27, с. 68], а в дальнейшем оно становится и основанием для их освобождения от наказания.
Если осужденный освобождается от отбывания лишения свободы по ч. 2 ст. 81 УК РФ, то есть имея тяжелое соматическое или иное заболевание, то суд даже не вправе на- значить какую-либо меру контроля за его поведением, не говоря о каких-либо других постпенитенциарных вопросах. При этом по ч. 4 ст. 81 УК РФ тяжелобольные лица, осво- божденные из ИУ, в случае выздоровления могут подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли соответствующие сроки давности.
Очевидно, что правонарушающее или правопослушное поведение освобожденного лица, имеющего тяжелое психическое или иное заболевание, не является основанием ни для его возвращения в ИУ, ни для оказания всесторонней помощи в его ресоциа- лизации, в том числе путем медицинской или иной помощи. Налицо кардинально иной подход к оценке постпенитенциарного поведения лиц, освобожденных от наказания в связи с тяжелой болезнью по ст. 81 УК РФ, нежели закрепленный в ст. 79 УК РФ отно- сительно условно-досрочно освобожденных. Между тем отсутствие оценки постпени- тенциарного поведения (включая преступное или иное правонарушающее) лица, име- ющего тяжелое заболевание, представляется ошибочным, в том числе в контексте его ресоциализации. Кроме того, в ч. 4 ст. 81 УК РФ создана ситуация, когда освобожден- ному лицу невыгодно становиться на учет, улучшать состояние своего здоровья и иным образом заниматься своей ресоциализацией, так как это «грозит» ему возвращением в ИУ для продолжения отбывания наказания. Фактически лицу предпочтительнее ве- сти правонарушающий образ жизни, не заниматься состоянием своего здоровья, что требует кардинального пересмотра и существенной корректировки законодательства.
Таким образом, очевидно, что даже при участии суда, принимающего решение о досрочном освобождении осужденного от отбывания лишения свободы (условно-до- срочном освобождении, освобождении от наказания в связи с тяжелой болезнью осу- жденного или замене неотбытой части лишения свободы более мягким видом нака- зания), недостаточно принимаются во внимание постпенитенциарные вопросы, в том числе (не)возможность успешной ресоциализации лица после освобождения из ИУ (на практике имеют место случаи, когда такое лицо умирает, не дождавшись реше- ния суда или своего освобождения [28, с. 52–54; 29, с. 94–99]). В первую очередь это является следствием отсутствия надлежащего уголовно-правового и иного регули- рования постпенитенциарных вопросов, возникающих после применения этих видов досрочного освобождения.
В УИК РФ имеет место несколько иная ситуация, когда в различных положени- ях говорится о необходимости предупреждения совершения новых преступлений (ст. 1, 17.1 и др.), в том числе при отбывании принудительных работ и лишения свободы (ст. 18, 60.19, 78, 83–85 и пр.), иных наказаний (например, ст. 60), а также при подготовке к освобождению из учреждений УИС и в ходе постпенитенциарных аспектов (в частно- сти, ст. 173.1, 180). Однако более сложная картина в Федеральном законе «О пробации в Российской Федерации», где о предупреждении совершения новых преступлений говорится лишь в ст. 4, хотя более акцентированно об этом говорится в соответствующих подзаконных актах в сфере пробации:
-
в приказе Минюста России от 29 ноября 2023 г. № 350 «О ресоциализации, соци- альной адаптации и социальной реабилитации лиц, в отношении которых применя- ется пробация в соответствии с Федеральным законом от 6 февраля 2023 г. № 10-ФЗ
«О пробации в Российской Федерации» (например, в п. 69 приложения № 1 в контексте проведения воспитательной работы с лицами, в отношении которых применяется ис- полнительная или постпенитенциарная пробация);
-
приказе ФСИН России от 30 октября 2023 г. № 708 «Об утверждении Порядка ве- дения статистического учета в сфере пробации» (в частности, в приложении № 1 при прекращении применения пробации) и т. д.
Рассмотренные теоретико-правовые вопросы требуют продолжения разработки кон- цептуального подхода в области ресоциализации осужденных.
1. Baranov Yu. V. Stadii resocializacii osuzhdennyh v svete novyh sociologo- antropologicheskih vozzreniy i social'noy filosofii : monografiya. SPb. : Nauka, 2006. 272 s.
2. Uskacheva I. B. Pravovoe regulirovanie social'noy i vospitatel'noy raboty s osuzhdennymi v mestah lisheniya svobody v processe ih resocializacii : monografiya. Pskov : Pskov. yurid. in-t FSIN Rossii, 2009. 159 s.
3. Shuranova O. A. Gosudarstvennoe regulirovanie postpenitenciarnoy resocializacii osuzhdennyh: teoretiko-prikladnoe issledovanie : monografiya. Ryazan' : Akademiya FSIN Rossii, 2013. 111 s.
4. Gromov V. V., Krylov A. S. Social'nye svyazi v processe resocializacii osuzhdennyh // Primenenie nakazaniy, ne svyazannyh s lisheniem svobody. M. : VNII MVD SSSR, 1989.
5. Zubkova V. I. Cel' ispravleniya kak put' resocializacii osuzhdennogo // Resocializaciya osuzhdennyh v usloviyah razvitiya grazhdanskogo obschestva : sb. materialov Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (11-12 dek. 2014 g.). Kirov : Kirovskiy IPKR FSIN Rossii, 2014.
6. Rybak M. S. Resocializaciya osuzhdennyh k lisheniyu svobody: problemy teorii i praktiki. Saratov : Izd-vo Sarat. gos. akad. prava, 2004. 478 s.
7. Predov T. Resocializaciya prestupnikov-recidivistov : avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 1978. 24 s.
8. Shmarov I. V. Preduprezhdenie prestupleniy sredi osvobozhdennyh ot nakazaniya (problema social'noy adaptacii). M. : Yurid. lit., 1974. 136 s.
9. Eminov V. E., Aminov I. I. «Social'nye lifty» v deyatel'nosti uchrezhdeniy ugolovno-ispolnitel'noy sistemy Rossii: problemy i resheniya // Novoe slovo v nauke: perspektivy razvitiya. 2014. № 2(2). S. 317-319.
10. Yuzhanin V. E. Obschestvennaya opasnost' lichnosti osuzhdennogo kak kategoriya ugolovno-ispolnitel'nogo prava // Vestnik instituta: prestuplenie, nakazanie, ispravlenie. 2014. № 2(26). S. 17-21.
11. Skiba A. P., Maloletkina N. S. Zakon «O probacii v Rossiyskoy Federacii» kak predposylka dal'neyshego razvitiya ugolovno-ispolnitel'nogo prava // Vestnik Kuzbasskogo instituta. 2023. № 1(54). S. 80-90.
12. Teplyashin P. V. Celi probacii (v kontekste Federal'nogo zakona ot 6 fevralya 2023 g. «O probacii v Rossiyskoy Federacii»): soderzhanie, problemy i perspektivy dostizheniya // Celi nakazaniya: ugolovnye, ugolovno-ispolnitel'nye, kriminologicheskie i inye aspekty (otechestvennyy i zarubezhnyy opyt) : sb. materialov Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. Blagoveschensk, 2023. S. 230-236.
13. Ermasov E. V. Voprosy sovershenstvovaniya normativno-pravovogo regulirovaniya v sfere ispolneniya ugolovnyh nakazaniy v ramkah realizacii Federal'nogo zakona ot 6 fevralya 2023 g. № 10-FZ «O probacii v Rossiyskoy Federacii» // Vvedenie probacii v Rossiyskoy Federacii: vzaimodeystvie gosudarstvennyh organov i obsche- stvennyh organizaciy : sb. materialov nauch.-prakt. konf. (Sankt-Peterburg, 10 marta 2023 g.). SPb. ; Ryazan' : Akademiya FSIN Rossii, 2023. S. 12-13.
14. Skiba A. P., Skomoroh O. A., Feoktistov S. V. Vserossiyskaya nauchno-prakticheskaya konferenciya «Vvedenie probacii v Rossiyskoy Federacii: vzaimodeystvie gosudarstvennyh organov i obschestvennyh organizaciy» (10 marta 2023 g.) // Ugolovno-ispolnitel'noe pravo. 2023. T. 18(1-4), № 1. S. 122-131.
15. Natashev A. E., Struchkov N. A. Osnovy teorii ispravitel'no-trudovogo prava. M.: Yurid. lit., 1967. 191 s.
16. Stepanyuk A. F., Trubnikov V. M. Ispolnenie nakazaniya v vide lisheniya svobody i osobennosti postpenitenciarnoy adaptacii osvobozhdennyh : ucheb. posobie. Kiev : Izd-vo UMK VO, 1992. 95 s.
17. Golovastova Yu. A. Konceptual'nye voprosy ponimaniya modernizacii predmeta ugolovno-ispolnitel'nogo prava // Gumanitarnye, social'no-ekonomicheskie i obschestvennye nauki. 2016. № 11. S. 91-96.
18. Utkin V. A. «Integrativnoe» ugolovno-ispolnitel'noe pravo // Ugolovno-ispolnitel'naya sistema: pravo, ekonomika, upravlenie. 2019. № 3. S. 31-33.
19. Nistratova I. S. K voprosu osvobozhdeniya ot nakazaniya v svyazi s bolezn'yu osuzhdennogo k lisheniyu svobody // Evraziyskiy yuridicheskiy zhurnal. 2019. № 11(138). S. 269-270.
20. Pavlenko A. A. Osnovaniya i poryadok osvobozhdeniya ot otbyvaniya lisheniya svobody v svyazi s bolezn'yu osuzhdennogo v zakonodatel'stve stran SNG // Ugolovno- ispolnitel'naya sistema segodnya: vzaimodeystvie nauki i praktiki : sb. materialov 9 Vseros. nauch.-prakt. konf. / otv. red. A. G. Chirikov. Novokuzneck, 2019. S. 53-57.
21. Skiba A. P. Pravovoe polozhenie osuzhdennogo pri dosrochnom osvobozhdenii ot otbyvaniya nakazaniya v svyazi s bolezn'yu // Yuridicheskaya nauka i pravoohranitel'naya praktika. 2017. № 2(40). S. 104-108.
22. Vershinina S. I. Osvobozhdenie ot nakazaniya v svyazi s bolezn'yu osuzhdennogo // Vektor nauki Tol'yattinskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Yuridicheskie nauki. 2018. № 4(35). S. 5-9.
23. Malikov B. Z. Sovershenstvovanie zakonodatel'stva ob osvobozhdenii ot nakazaniya osuzhdennyh v svyazi s tyazheloy bolezn'yu // Ugolovno-ispolnitel'noe pravo. 2017. T. 12(1-4), № 2. S. 192-197.
24. Antonyan Yu. M., Leonova O. V., Shostakovich B. V. Fenomen zavisimogo prestupnika / pod red. Yu. M. Antonyana. M. : Aspekt Press, 2007. 189 s.
25. Karson R., Batcher Dzh., Mineka S. Anormal'naya psihologiya. 11-e izd. SPb. : Piter, 2004. 1166 s.
26. Kondratyuk L. V. Antropologiya prestupleniya (mikrokriminologiya). M. : Norma, 2001. 336 s.
27. Mihlin A., Yakovleva L. Special'naya perepis' osuzhdennyh // Rossiyskaya yusticiya. 2001. № 4. S. 68.
28. Burt A. A. Sravnitel'nyy analiz rezul'tatov rassmotreniya hodataystv ob osvobozhdenii osuzhdennyh v svyazi s bolezn'yu za 2019-2020 gody // 5 Mezhdunarodnyy penitenciarnyy forum «Prestuplenie, nakazanie, ispravlenie» (priurochennyy k provedeniyu v 2021 godu v Rossiyskoy Federacii Goda nauki i tehnologiy) : sb. tez. vystup. i dokl. uchastnikov (Ryazan', 17-19 noyab. 2021 g.) : v 9 t. Ryazan' : Akademiya FSIN Rossii, 2021. T. 3 : Materialy Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferencii i kruglogo stola. S. 52-54.
29. Romanova L. V. Sovershenstvovanie osnov, reguliruyuschih voprosy osvobozhdeniya ot otbyvaniya nakazaniya osuzhdennyh v svyazi s bolezn'yu // Penitenciarnoe pravo: yuridicheskaya teoriya i pravoprimenitel'naya praktika. 2020. № 1(23). S. 94-99.
