ТРАНСФОРМАЦИЯ «ВОРОВСКОГО» ДВИЖЕНИЯ В КРИМИНАЛЬНОЙ СРЕДЕ В ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД (КОНЕЦ 40-Х - НАЧАЛО 50-Х ГОДОВ XX ВЕКА)1
Рубрики: БЕЗ РУБРИКИ
Авторы:
1.
Бурятский государственный университет имени Доржи Банзарова
2.
Бурятский государственный университет имени Доржи Банзарова
3.
Бурятский государственный университет имени Доржи Банзарова
Тип:
Статья
Страницы:
с 296
по 305
Статус:
Опубликован
Получено:
17.09.2021
Одобрено:
28.09.2021
Опубликовано:
28.09.2021
Классификаторы:
УДК 343.351(47+57)
Язык материала:
русский
Ключевые слова:
Великая Отечественная война, пенитенциарная система, «вор в законе», «сучья» война, преступность
Аннотация (русский):
В статье рассматриваются вопросы, посвященные анализу влияния Великой Отечественной войны на трансформацию «тюремной» стратификации в криминальной среде. Предметом исследования выступают особенности отдельных нормативно-правовых актов пенитенциарного законодательства советского периода, повлиявших на изменение количественных и качественных показателей лагерного контингента в местах лишения свободы. Отмечается специфика призыва для участия в Великой Отечественной войне бывших заключенных ГУЛАГа. Цель написания статьи: проанализировать ситуацию, связанную с возвратом большого количества бывших заключенных-фронтовиков в лагеря и колонии в связи с совершением ими уголовных преступлений и их противоборством с «ворами» старых традиций. Научная новизна заключается в констатации такого факта, что криминальная стратификация претерпела существенное изменение в связи с возвратом и осуждением к длительным срокам лишения свободы большого количества бывших фронтовиков. Практическая значимость статьи состоит в том, что анализ современного состояния организованной преступности будет неполным без ссылки на происходившие изменения в криминальной стратификации и причины, этому способствовавшие. Авторами использован диалектический подход к познанию указанных пенитенциарных явлений, позволяющий проанализировать их в историческом развитии и функционировании в контексте совокупности объективных и субъективных факторов, который определил выбор следующих методов исследования: формально-логический, сравнительно-правовой, статистический, документальный, социологический.
В статье рассматриваются вопросы, посвященные анализу влияния Великой Отечественной войны на трансформацию «тюремной» стратификации в криминальной среде. Предметом исследования выступают особенности отдельных нормативно-правовых актов пенитенциарного законодательства советского периода, повлиявших на изменение количественных и качественных показателей лагерного контингента в местах лишения свободы. Отмечается специфика призыва для участия в Великой Отечественной войне бывших заключенных ГУЛАГа. Цель написания статьи: проанализировать ситуацию, связанную с возвратом большого количества бывших заключенных-фронтовиков в лагеря и колонии в связи с совершением ими уголовных преступлений и их противоборством с «ворами» старых традиций. Научная новизна заключается в констатации такого факта, что криминальная стратификация претерпела существенное изменение в связи с возвратом и осуждением к длительным срокам лишения свободы большого количества бывших фронтовиков. Практическая значимость статьи состоит в том, что анализ современного состояния организованной преступности будет неполным без ссылки на происходившие изменения в криминальной стратификации и причины, этому способствовавшие. Авторами использован диалектический подход к познанию указанных пенитенциарных явлений, позволяющий проанализировать их в историческом развитии и функционировании в контексте совокупности объективных и субъективных факторов, который определил выбор следующих методов исследования: формально-логический, сравнительно-правовой, статистический, документальный, социологический.
Ключевые слова:
Великая Отечественная война, пенитенциарная система, «вор в законе», «сучья» война, преступность
Великая Отечественная война, пенитенциарная система, «вор в законе», «сучья» война, преступность
2020 г. прошел под эгидой памяти и славы в ознаменование 75-летия Победы в Ве- ликой Отечественной войне 1941-1945 гг. Большинство мероприятий, в том числе науч- ных, были посвящены этому историческому событию. Представители пенитенциарной науки не остались в стороне, и ими были сделаны попытки осмыслить отдельные этапы развития уголовно-исполнительной (исправительно-трудовой) политики государства сквозь призму одного из самых значимых событий в истории XX столетия. Великая Отечественная война (как, впрочем, и Вторая мировая война) исследовате- лями нередко рассматривалась как большая геополитическая катастрофа, оказавшая судьбоносное влияние на развитие и становление многих государств в мире как оче- редной этап исторического передела мирового порядка. Сегодня все меньше остается сомнений в том, что тоталитарные режимы чаще других политических устройств связа- ны с такими явлениями, как умолчание, мифологизация или предвзятая интерпретация отдельных исторических процессов и явлений, в угоду определенным идеологическим соображениям, штампам и действующим внутринациональным государственным док- тринам. Следует признать, что и Российское государство не обошлось в своем разви- тии без подобных трансформаций. Конец XX столетия ознаменовался не только рас- падом советского режима, повлекшим за собой разрушение устоявшихся стереотипов, трансформацию ценностных ориентиров, но и корректировкой основ конституционной составляющей во многих сферах жизнедеятельности. Возвращение в нашу действительность реализации права граждан на свободу слова, серьезных дискуссий, споров и расширения диапазона точек зрения по разъяснению сути и содержания исторического прошлого такого государства, как СССР, не всегда имело положительные последствия. Не секрет, что порой ряд современных научных исследований обращают на себя внимание обывателей своими сенсационными и «кри- чащими» заголовками, не совсем научными подходами к описанию и анализу важных проблем в жизни государства и отдельно взятых известных личностей. Безусловно, в актив для современных исследователей можно занести возможность получения более обширной информации в социальных сетях, использование широкого перечня науч- ной, публицистической и документальной литературы в открытом цифровом форма- те. Представляется, что доступ к ранее закрытым архивным материалам однозначно помог ученым расширить объект своего исследования, возможность аргументации и интерпретации выдвинутых ими научных положений и гипотез. В то же время до сих пор еще остаются белые пятна при объяснении тех или иных событий в истории раз- вития нашего государства. При анализе таких категорий, как Великая Отечественная война и исправительно- трудовая политика государства, авторами традиционно рассматриваются вопросы, свя- занные с ролью и значением Главного управления лагерей (далее - ГУЛАГ) в оконча- тельной победе над фашизмом во Второй мировой войне. Как правило, разночтений в описании данного исторического события среди ученых практически не наблюдается. Современная пенитенциарная, научно-популярная и публицистическая литература отчетливо показывает единообразный подход к оценке роли системы ГУЛАГа в период Великой Отечественной войны. Цифровые и статистические показатели разных ученых в целом особо не отличаются друг от друга, и мы наблюдаем одинаковый подход к опи- санию того вклада, который внесли представители ГУЛАГа в общую победу над врагом [6, с. 50; 7, с. 10; 8, с. 128; 13, с. 71; 14, с. 39; 16, с. 63; 17; 21]. По мнению Л. Б. Смирнова и В. П. Очередько, с 1942 по 1944 год пенитенциарная система ГУЛАГа подготовила для Красной Армии почти 1 092 000 чел., где доля кадровых сотрудников составляла всего 117 000, то есть около 10,7 % от всех призванных на фронт. В справке о контингенте, переданном в ряды Красной Армии местами заключения НКВД СССР с начала Великой Отечественной войны по 1 сентября 1944 г., указано, что в ряды Красной Армии (без учета передачи из тюрем в 1944 г.) передано 1 030 494 чел., как видим, цифры особо не отличаются [5, с. 428]. Подавляющее большинство бывших заключенных, пополнивших ряды Красной Армии, подпадали под требования Указа Президиума Верховного Сове- та СССР от 12 июля 1941 г. «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений». На основании данного нормативного документа они чаще всего попадали в штрафные роты, а также вводились в состав обычных частей Красной Армии. Условно-досрочному освобождению не подвергались и не попадали на фронт осужденные за тяжкие преступления, рецидивисты, а также неблагонадежные, к кото- рым относились осужденные за политические преступления. Первостепенная задача лагерей и колоний ГУЛАГа в период войны заключалась в развитии и поддержании экономической отрасли народного хозяйства государства, где были активно использованы узники советской пенитенциарной системы. Несмотря на то что ряды Красной Армии в начале Великой Отечественной войны пополнились почти на миллион с лишним человек узниками ГУЛАГа, не только не снизился выпуск продук- ции лагерного производства, но и почти повсеместно выполнялся и перевыполнялся план выработки. Не вдаваясь в подробности статистических показателей по движению заключенных (они подробно исследованы в ряде специальных работ [14, с. 39]), мож- но с уверенностью констатировать, что вклад узников ГУЛАГа был весьма заметен и ощутим, особенно в таких отраслях, как: добыча полезных ископаемых; лесозаготовки; выпуск и производство швейных изделий; воспроизводство основных фондов; выпуск отдельных видов боеприпасов и т. д. Всего в фонд обороны страны от заключенных поступило: в 1941 г. - 250 000 руб., в 1942 - свыше 2 млн, в 1943-1944 гг. - 25 млн руб. Кроме того, ГУЛАГом в годы войны предоставлялась рабочая сила различным отраслям промышленности, в том числе: промышленности боеприпасов и вооружения, черной и цветной металлургии, авиационной и танковой промышленности, угольной и нефтяной, электростанциям и электропромышленности, лесной промышленности, а также всем важнейшим стройкам СССР [5, с. 342]. Отмечая территориальные особенности трудового участия лагерного контингента в военный период, можно на примере Забайкалья показать, как небольшая по численно- сти и территории Бурят-Монгольская АССР и ее специальный контингент внесли достой- ный вклад в дело победы в Великой Отечественной войне. Согласно статистическим показателям, население республики в начале 40-х годов XX столетия немногим превы- шало 400 тыс., тогда как пенитенциарных исправительных заведений к этому времени насчитывалось более двадцати [10, с. 51]. Такая картина была характерна для многих сибирских и дальневосточных регионов страны. Министр внутренних дел С. Н. Круглов в 1946 г. на итоговой коллегии МВД СССР отмечал: «Несмотря на сокращение числа осужденных по сравнению с довоенным временем, пенитенциарная система Бурятии была крупнейшим промышленно-строительным управлением, в производственно- хозяйственной деятельности которого были достигнуты значительные результаты… Годовые плановые задания в 1941-1944 гг. Улан-Удэнский ПВРЗ выполнял на 108,6 %, Мехстеклозавод - на 100,4 %, Мелькомбинат - на 102,9 %, Джидинский вольфрамомо- либденовый комбинат - на 120,5 %» [10, с. 52]. Нам представляется интересным следующий аспект, который, как правило, встреча- ется либо в специальной литературе, либо в закрытых источниках, и лишь в последнее время можно найти подобную информацию в социальных сетях в открытом доступе. Речь идет об оценке и поощрении государством заслуг бывших заключенных - узников лагерей ГУЛАГа за проявленное мужество и героизм на фронтах Второй мировой вой- ны. К высшим наградам государства: Золотой Звезде Героя Советского Союза и ордену Ленина были представлены и награждены шесть участников войны, бывших заключен- ных-фронтовиков. Наиболее знаком широкому кругу лиц Александр Матросов. Он один из первых, кто совершил героический подвиг, закрыв своим телом амбразуру вражеского дзота, за что был посмертно представлен к высшей воинской награде. В докладе начальника ГУЛАГа В. Г. Наседкина наркому внутренних дел Л. П. Берия «О работе ГУЛАГа за годы войны (1941-1944)» отмечалось следующее: «Многие быв- шие заключенные, находясь на фронтах Отечественной войны, проявили доблесть и геройство, за что награждены орденами и медалями Советского Союза. Бывшим заклю- ченным: Матросову, Бреусову, Отставнову, Сержантову, Еронько, Ефимову присвоены звания героев Советского Союза. Геройский поступок Матросова отмечен специаль- ным приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина» [5, с. 275]. Сухие строчки из справочного списка подробно описывают, когда и за что перечисленные участники Великой Отечественной войны были представлены к высшей награде Родины [18]. Вот одно из писем старшего сержанта Шипунова Якова Федоровича от 15 августа 1943 г. (бывший заключенный Печорлага): «Тов. строители доблестной нашей стройки, примите от артиллеристов грозных советских батарей наш пламенный боевой привет. Дорогие товарищи, мы не так давно призывались с Вашей славной стройки на защиту своей любимой Родины. В первых боях по прорыву вражеской блокады к великому го- роду Ленинграду мы также приняли участие. Нашу волю и мужество к победе никогда не сломить, мы смело идем в бой за родину и не боимся смерти. Тов. строители, враг еще находится близко у стен славного русского города, день и ночь идут бои, враг це- пляется за каждую болотную кочку, но воины Красной Армии громят его коммуника- ции, траншеи, дзоты и блиндажи. Ваша дорога, тов. строители, помогла нам прорвать блокаду. Каждый килограмм привезенного с Воркуты угля играет большую роль в деле победы над врагом. Надеемся, что Вы не снизите своих темпов в вашей трудовой работе, а мы вас заверяем, что недалек тот час, когда врага мы положим в могилу у стен Ленинграда и нанесем ему новые еще сокрушительные удары, от которых он едва ли опомнится. Артиллеристы: ст. сержант Шипунов - дважды орденоносец, ст. разведчик Ивашкин - трижды орденоносец, разведчик Копылов - дважды орденоносец, наводчик Селантьев - дважды орденоносец, разведчик Седов - дважды орденоносец». Анало- гичные письма с фронта поступали непосредственно в подразделения лагеря и на имя отдельных заключенных и использовались как материал для повышения производи- тельности труда среди заключенных [5, с. 528]. Нельзя не отметить следующий интересный факт: в послевоенный период звания Героя Советского Союза по разным причинам, в основном за совершение общеуголов- ных преступлений (убийство, изнасилование, разбой, хулиганство, иные имущественные преступления), были лишены 72 человека [18]. Кроме них еще 61 кавалер Золотой Звез- ды лишен этого звания, но впоследствии все они были восстановлены в этих званиях. Как показывают прошедшие исторические события, в основном это стало возможным в результате неправомерных репрессий и незаконного осуждения, которые были вскры- ты с середины 1950-х годов и после. К сожалению, 16 героев Советского Союза впо- следствии были расстреляны, из них 12 - реабилитированы и восстановлены в звании. Статистические данные послевоенных лет объективно отражают наиболее харак- терные тенденции развития и изменения преступности в стране конца 1940-х - начала 1950-х годов. Страна, победившая фашизм, вопреки оптимистическим устремлени- ям и праздничной победной эйфории испытала именно в этот период ряд негативных моментов, связанных с голодом 1946-1947 гг., резким ростом преступности. Динами- ка лиц, совершивших преступления и пополнивших ряды узников советских лагерей, отчетливо показывала небывалый ранее рост, даже по сравнению с уголовными ре- прессиями 1930-х годов. Например, в 1946 г. в целом в стране было зафиксировано 1 486 595 осужденных к лишению свободы, через два года - в 1948 г. их насчитывалось уже 2 199 411, а в 1950 г. «сидельцами» ГУЛАГа стали уже 2 406 667 чел. [22, с 116]. Для того чтобы понять и оценить значение указанных тенденций, связанных с ростом общеуголовной преступности в стране, а также новых нормативно-правовых документов в послевоенный период, необходимо принять во внимание условия, обстановку, социаль- но-экономическую ситуацию общества, в которых они появились. Именно в этот период были приняты указы Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан», «Об уголовной ответственности за хищение государ- ственного и общественного имущества», «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», которые существенно увеличили верхний предел лишения свободы, где законодатель предусмотрел максимальное лишение свободы сроком до 25 лет [15, с. 60]. Власти посчитали, что задачу восстановления разрушенной войной экономики легче решить путем использования огромного контингента заключенных, бесплатной рабочей силы. Все это вылилось в усиление карательной пенитенциарной политики го- сударства и значительное ужесточение уголовной ответственности и наказания в отно- шении лиц, совершивших корыстные преступления, хулиганство, изнасилования и т. д. Хотя следует отметить, что в 1947 г. была отменена высшая мера наказания - смертная казнь, государство было вынуждено вернуть данный вид наказания в 1950 г. [16, с. 61]. Криминальная стратификация ссыльнокаторжного (преступного) элемента, ее не- формальное разделение просматривается исторически длительное время. Одним из первых обратил внимание на социальную градацию среди уголовно-преступного кон- тингента и выделил ее еще в середине XIX в. известный этнограф, краевед и исследователь Сибири С. В. Максимов. В известном трехтомнике «Сибирь и каторга» он не только описывает быт, состояние каторжан, но и один из первых дает подробную стра- тификацию каторжанского населения и представляет развернутый словарь жаргонных слов и выражений, а также стихи и песни, так называемую тюремную лирику ссыльных и каторжан XIX столетия [4, с. 74]. Советская лагерная система не избавилась от стра- тификации тюремного контингента, она стала более разномастной в зависимости от роли, выполняемой каждой отдельной категорией осужденных, а также от их поведе- ния и отношения как к представителям администрации мест лишения свободы, так и к другим осужденным. Ранее нами отмечалось, что послевоенный период отличался не только ужесточением законодательства за совершение общеуголовных преступлений (кража, грабеж, разбой, хулиганство, изнасилование), но и резким увеличением потока лагерного контингента, среди которых в большом количестве наблюдались вчерашние заключенные-фронто- вики, вновь возвращавшиеся в колонии и тюрьмы. На наш взгляд, именно этот период повлиял на становление и развитие организованной преступности в стране. Советская криминологическая доктрина допускала существование организованной преступности, но согласно существовавшим концепциям она активно проявляла себя лишь за рубежом: это и итальянские «мафиози»; японские «якудза»; китайские «триады»; колумбийские «наркокартели». До официального признания существования организованной и про- фессиональной преступности в СССР было еще очень далеко. Справедливости ради необходимо указать, что изучение «воровского» движения в криминальной среде было предметом научного исследования уже в те времена, но, как правило, данные изыска- ния носили закрытый характер либо предназначались «для служебного пользования», и результатами таких работ мог воспользоваться только узкий круг лиц. Профессор А. И. Сидоркин [17, с. 99] в своей статье «Особенности борьбы с бан- дитизмом в местах лишения свободы в 1930-1950 гг.» провел анализ и выявил спе- цифические причины всплеска преступных проявлений со стороны бандитствующего элемента в советских лагерях и тюрьмах указанного периода. С середины 1930-х го- дов в местах лишения свободы, по мнению автора, причины преступной активизации уголовного элемента были связаны с увеличением количества самого контингента, а также их желанием воспользоваться «общаковой казной», что непременно повлекло за собой внутреннюю борьбу в криминальной среде за доступ к ней [17, с. 100]. В предво- енные годы внутрилагерная обстановка осложнилась тем, что контингент ГУЛАГа стал пополняться особо опасными преступниками с присоединенных территорий (Западная Украина, Западная Белоруссия, Бессарабия, прибалтийские государства). Утвердиться им в более привилегированных условиях помешало сильное сообщество местных воров, которое легко расправилось с «самозванцами» из-за нарушения «кодекса воровской чести» [17, с. 101]. Наиболее сложная оперативная обстановка в местах заключения на- блюдалась в послевоенное время (конец 1940-х - начало 1950-х годов). А. И. Сидоркин отчетливо показывает ситуацию в лагерях со ссылкой на архивные материалы, судеб- ную практику и ведомственные обзоры. Согласно статистическим данным, именно в это время вплоть до середины 1950-х го- дов наблюдалось сокращение контингента «воров в законе». Среди причин - начало в лагерях «сучьей» войны между представителями «честных, традиционных воров» и возвращавшихся бывших заключенных-фронтовиков. Одним из часто упоминаемых в прессе и социальных сетях представителей советских «воров в законе» является Анатолий Черкасов по кличке Толик Черкас, бывший фронтовик, награжденный двумя орденами Славы и двумя медалями «За отвагу» [11]. В послевоенные годы за ряд совершенных преступлений отбывал наказание во Владимирской тюрьме и в коло- нии строгого режима, принимал участие в «сучьей» войне на стороне фронтовиков, при этом утаивал от старых законников наличие у него государственных наград. По оперативным данным известно, что на «воровской сходке» в Киеве в 1970-х гг. То- лик Черкас добился пересмотра ряда положений в преступном мире. Все это говорит о том высоком положении, которое он занимал в преступной иерархии. Следующий представитель преступников-фронтовиков «вор в законе» Василий Пи- воваров по кличке Салавар остался в криминальной хронике оперативных подразделе- ний как неоднозначная фигура. Во время войны командовал разведывательной ротой, к концу войны был уже в звании капитана, что не помешало ему впоследствии пополнить ряды советских заключенных в бескрайних Колымских просторах. Активная деятель- ность Салавара по уничтожению «воров-честняг» старых традиций нашла отражение в воспоминаниях сидельцев колымских лагерей, в художественной и публицистической литературе. Вадим Туманов1 откровенно описывает роль В. Пивоварова в «сучьей» во- йне в своих воспоминаниях [22, с. 213]. В письме заключенного О. Жукова К. Е. Воро- шилову о реорганизации системы лагерей отмечается пример такого противостояния: «Методы инквизиции и варварских времен меркнут перед приемами современности т. н. трюмиловки, применяемой ворами «суками», а также некоторым начальством по отношению воров «честных». Цель - путем страшных мучений подчинить врага своей идее, заставить отказаться от своего прошлого, встать на сторону «сук». Сказавший «да», жмет руку и закрепляет свой переход целованием ножа и немедленным участием в трюмиловке недавних товарищей. В отношении провинившихся «фраеров» применя- ется теми и другими избиение чем попало, подвешивание. Один из страшнейших при- емов - подкидывают человека за руки и ноги и бьют об пол. Несколько ударов и кровь хлещет из глотки, носа и ушей» [5, с. 610]. Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» не обошел своим вниманием указанную тему, тем более что бывший в прошлом узни- ком сталинских лагерей знает эту проблему изнутри и в своей повести «„Сучья“ война» описал деятельность Василия Пивоварова под кличкой Король [24]. Владимир Высоцкий совместно с иркутским журналистом Леонидом Мончинским в романе «Черная свеча»2 рассмотрели персонаж В. Пивоварова под своей воровской кличкой Салавар [3]. Преступная карьера очередного Героя Советского Союза Василия Григина (сиби- ряка с Алтая) [19] началась в 1947 г. и продолжалась на протяжении нескольких лет, вылилась в девять последующих судимостей (в основном за хулиганство и имуще- ственные преступления). В. Ф. Григин был лишен всех званий и наград после шестой судимости 17 февраля 1964 г. Этот пример наглядно показывает, что пеструю массу послевоенных заключенных представляли выходцы самых разных слоев советского общества [23, с. 43]. Туманов Вадим Иванович - российский предприниматель, участник Великой Отечествен- ной войны, 8 лет провел в колымских лагерях по надуманному обвинению. В июле 1956 г. Тума- нова освободили, признав невиновным, со снятием судимости и поражения в правах. В 2004 г. вышла автобиографическая книга Вадима Туманова «Все потерять - и вновь начать с мечты…», где он рассказывает о годах, проведенных на Колыме. Нелегкая судьба предпринимателя Вадима Туманова легла в основу книги Владимира Вы- соцкого и Леонида Мончинского «Черная свеча», по мотивам которой в 2006 г. был снят фильм «Фартовый». Оценка истории пенитенциарной политики государства военного периода и роли в ней контингента ГУЛАГа нуждается в дополнительной научной проработке. По опре- деленным советским идеологическим соображениям отдельные явления, связанные с преступностью, либо сознательно умалчивались, либо интерпретировались весьма фрагментарно. Проблемы признания, анализа и оценки организованной преступности в СССР1 заставляют авторов детально обратиться к рассмотрению причин замалчивания проявлений профессионализма в преступной среде, наличия и активного существова- ния «воровского» движения в криминальной сфере, которое, несомненно, влияло на криминогенную обстановку как в местах лишения свободы, так и в целом по стране. Резюмируя изложенное, хотелось бы отметить следующее. Несомненно, Великая Отечественная война наложила отпечаток на советскую исправительно-трудовую си- стему колоний и лагерей в целом, предопределила изменения и трансформацию в криминальной (тюремной) стратификации контингента осужденных. «Воровской» мир пережил в тяжелых условиях свой организационный период и выработал для возмож- ности выжить и сопротивляться крепкую, сплоченную воровскую группировку так на- зываемых честных блатных, урок, подчиняющихся беспрекословно и неотступно «во- ровскому закону», выработал идеологию выживания по своим неформальным прави- лам. Высшая власть - «воровская сходка», где разбираются все инциденты, назревшие вопросы, намечается дальнейший план действий и поведения в связи с обстановкой. Они презирают все устои человечества о труде, совести, чести, приличия поведения. У них свои выработанные понятия об этом: пренебрежение к оседлому образу жизни, к работе, обзаведению семьей, сотрудничеству с властями; отступление, предательство, измена, проигрыш в карты, несвоевременная выплата долга влекут за собой смерть, при более легких обстоятельствах - избиение, общее презрение, потерю «воровского звания» «честного урки». Эта невозможность пребывания в рамках «воровского зако- на» породила новую разновидность воров - «сук», более приспособленных к условиям жизни в лагере и на свободе, но все равно в корне преступных, также придерживающих- ся «воровского закона», но видоизмененного [5, с. 610]. Почти до середины 1960-х го- дов в пестрой классификации тюремного населения ГУЛАГа прочно укрепилась сле- дующая категория сидельцев - «фронтовики» (на жаргоне именуемых «суки», «поль- ские воры», «отошедшие», «ломом подпоясанные» и др.) [23, с. 44]. Следует отметить, что именно представителям воровской среды, продолжавшим придерживаться старых «традиций», пришлось не только враждовать с конца 1940-х годов по 1960-е годы с «во- рами-фронтовиками», но и вступить в очередное кровавое противоречие с «ворами» 1990-х годов постсоветской России. Правда, это уже очередной виток противостояния внутри преступных элементов в следующей социально-экономической, исторической и политической обстановке. События, получившие свое развитие в послевоенные годы на территории лагерей и колоний советской исправительно-трудовой системы постепенно становятся объек- том исследования и изучения со стороны специалистов уголовно-исполнительного и других отраслей права [1, 2, 12, 16, 17, 20, 23]. Со всей определенностью можно отме- 1 Советская криминологическая доктрина отрицала существование в стране организован- ной преступности ввиду отсутствия якобы самих причин и условий преступности при социа- лизме. Впервые официальное признание указанного явления приходится на 1989 г., когда на II Съезде народных депутатов Верховного Совета СССР было опубликовано постановление «Об усилении борьбы с организованной преступностью». тить, что рассмотрение современных проблем организованной преступности, роли их «преступных авторитетов» невозможно без сравнительного анализа явлений, происхо- дивших в пенитенциарной системе советского периода, в частности периода «сучьих» войн, первой криминальной трансформации «воровского» движения в России. Еще раз подчеркнем, что на указанные изменения в пенитенциарной системе большое влияние оказало такое историческое событие, как Великая Отечественная война.
1. Анисимков В. М. Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы. СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003. 202 с
2. Афиногенов В. А. Субкультура осужденных и ее влияние на их поведение в условиях изоляции : дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2016. 215 с
3. Высоцкий В. С., Мончинский Л. В. Черная свеча. М. : Моск. междунар. шк. переводчиков, 1992. URL : https://www.livelib.ru/book/1000277641-chernaya-svecha-vladimir-vysotskij (дата обращения: 20.10.2020)
4. Гантулга Н., Хармаев Ю. В. Опыт влияния трудов русских классиков (Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов, С. В. Максимов, В. М. Дорошевич и др.) на гуманизацию пенитенциарной политики в государстве // Преступность в России: проблемы реализации закона и правоприменения : сб. науч. тр. / под ред. В. А. Авдеева. Иркутск : БГУЭП, 2015. С. 72-78
5. ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 / под ред. А. Н. Яковлева ; сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М. : Междунар. фонд «Демократия», 2002. 888 с
6. Добренко К. Ю. Роль заключенных ГУЛАГА в Великой Отечественной войне // История уголовно-исполнительной системы России: человек - общество - государство : сб. материалов науч.-практ. конф., посвященной 140-летию уголовно-исполнительной системы России (Новокузнецк, 12-14 дек. 2018 г.). Новокузнецк : Кузбас. ин-т ФСИН России, 2019. С. 50-53
7. Земсков В. Н. ГУЛАГ: историко-социологический аспект // Социологические исследования. 1991. № 7. С. 10-27
8. Иванова Г. М. История ГУЛАГа, 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты. М. : Наука, 2006. 438 с
9. Известные личности Симбирско-Ульяновского Поволжья (XVII-XXI вв.). Матросов Александр Матвеевич. URL : http://www.ulspu.ru/famous_people/page45.html (дата обращения: 20.10.2020)
10. История пенитенциарной системы Бурятии / под общ. ред. С. П. Суша. Улан-Удэ : НоваПринт, 2006. 160 с
11. Как герой войны Анатолий Черкасов стал самым влиятельным «вором в законе». URL : https://news.rambler.ru/other/38841265/?utm_content=news_media&utm_medium=read_ more&utm_source=copylink (дата обращения: 20.10.2020)
12. Кузьмин С. И. ГУЛАГвгоды войны // Преступление и наказание. 1998. № 5
13. Кузьмин С. И. Роль ГУЛАГа в карательной системе Советского государства // IV Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 140-летию уголовно-исполнительной системы России и 85-летию Академии ФСИН России) : сб. тез. выступ. и докл. участников (г. Рязань, 20-22 нояб. 2019 г.) : в 10 т. Рязань : Академия ФСИН России, 2019. Т. 10 : Материалы международных научно-практических конференций и круглых столов. С. 71-76
14. Кузьмин С. И. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. 1995. № 1
